И.А.Ржевский. Из истории нашего собирательства
Мать, Ида Ильинична Ржевская, урожденная Шлапоберская, родилась в Разливе, что в 30 км от Санкт-Петербурга, в семье кузнеца, который держал кузницу и каретную мастерскую.
По воспоминаниям матери, ее отец отличался большим трудолюбием и слыл на всю округу отменным мастером. Так, генерал-губернатор Санкт-Петербурга доверял ковать своих лошадей только Илье Григорьевичу, для чего гнали лошадей из Петербурга в Разлив.
По окончании школы мать была определена в одну из модных мастерских дамского платья в Петербурге. Получив высокопрофессиональную подготовку, накопив необходимый опыт и знания для самостоятельной работы, мать открыла в середине 1910-х годов на Вознесенском проспекте собственную мастерскую. Она обладала природным художественным вкусом и определенной фантазией, и это позволяло ей создавать модели одежды, которые пользовались успехом у заказчиц. Получала она также заказы от известных петербургских салонов на отдельные виды работ, в которых ее искусные мастерицы достигли совершенства. Очень часто заказы поступали от фирмы „Госпожа Ольга“.
В это время мать начинает свою собирательскую деятельность. Основной интерес тогда она проявляла к различным изделиям из тканей, кружев, вышивке, к фурнитуре одежды.
Отец наш, Александр Абрамович, был „книжник“ и с давних времен интересовался старинными книгами по русской литературе. К 1930-м годам он собрал хорошую библиотеку.
К концу 1930-х годов увлекся собирательством старший брат Борис Александрович. Откладывая деньги от зарплаты, он стал собирать рисунки и недорогие картины русских художников.
В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, Борис Александрович, работая инженером на Металлическом заводе, имел „бронь“, но, повинуясь своему долгу – долгу гражданина и честного человека, вместе с группой рабочих своего цеха ушел добровольцем на фронт в формируемую тогда 286 особую пехотную дивизию, укомплектованную исключительно из членов партии. Дивизия после формирования была брошена в район Шлиссельбурга, где шли тяжелые бои с немецкими войсками. В августе 1941 года, в ходе боевых действий, Борис Александрович погиб.
Мой брат-близнец Яков Александрович (1922-1998) также ушел добровольцем на фронт. В конце июля 1941 года в боях под Гатчиной он был тяжело ранен. Это было его первое тяжелое ранение на войне.
Я в начале июля 1941 года был направлен в военное училище, которое закончил через год по специальности „воздушная радиоразведка“.
В тяжелое время блокады родители, изнуренные голодом, больные, эвакуировались, оставив все свое имущество, все собрание. Вернувшись из эвакуации в 1945 году, они застали пустую квартиру: все было расхищено. Больше всего мать сожалела, что не взяла с собой в эвакуацию, не смогла сохранить давний подарок – великолепное платье, по каким-то причинам в свое время не востребованное неизвестной титулованной особой и подаренное матери в 1917 году „Госпожой Ольгой“. Платье было сказочной красоты.
С тяжелыми, незаживающими ранами вернулся домой мой брат, солдат-окопник, Яков Александрович. Долго болел, трудно поправлялся, но домашние условия, забота и уход матери помогли выздоровлению. По мере того как улучшалось состояние здоровья, все чаще вспоминались брату его прежняя жизнь, короткий период собирательства, первые приобретения, которые прекратились с началом войны и уходом на фронт. В сентябре 1945 года, выйдя в первый раз после болезни на прогулку, Яков Александрович вернулся домой с покупкой – этюдом Дубовского. Эта покупка положила начало его послевоенному собирательству.
К концу 1950-х годов, уволившись из армии, я вернулся домой. К моему приезду брат собрал небольшую и вполне приличную коллекцию. Я разделял увлечения брата. Его идея „работать“ на одну общую коллекцию, для чего сложить наши усилия и средства, была мной принята. Так началось наше совместное собирательство. Но в нашем партнерстве брат всегда был главным авторитетом в вопросах подбора произведений искусства и формирования коллекции.
1940–1950-е годы были благоприятным временем для собирательства, но средств для этого было недостаточно: брат заканчивал институт, родители не работали по возрасту. Кроме того, не было опыта и необходимых знаний. По мере приобретения знаний и роста возможностей собирательство пошло живее, коллекция стала пополнятся значительными и интересными вещами.
В конце 1960-х годов мы с братом решили попробовать себя в реставрации антикварной мебели, так как работа мастеров-реставраторов по качеству исполнения нас не удовлетворяла, над ними нужен был постоянный контроль, что влекло за собой постоянные переделки. Это не могло не вызвать взаимного недовольства. Так мы отказались от услуг мастеров и перешли на собственную реставрацию. Начинали с простейших мелких работ, постепенно набираясь опыта, стали выполнять более сложные работы, достигнув в реставрации профессионализма.
Время для собирательства мебели было благоприятным. В моду входила полированная мебель из древесно-стружечной плиты. Старая добротная мебель, в том числе старинная, была не в моде. Комиссионные магазины были забиты старинной мебелью. Повсюду на дворовых свалках, которые мы ежедневно обходили, можно увидеть брошенную старинную мебель. Несколько уникальных предметов мебели, подобранных нами в то время, мы с братом отреставрировали, и они находятся по сей день в нашем собрании. Много старинной мебели приобрели у нас провинциальные музеи.
Это были поистине скорбные дни для русского антиквариата, сравнимые разве что с днями блокады, когда, спасаясь от холода, сжигали все, что горело, включая редчайшую мебель.
В заключение хотелось подчеркнуть роль матери в нашем художественном воспитании. Она занималась с нами с малых лет, стараясь научить нас понимать и любить подлинную красоту. Ее собирательство стало в дальнейшем примером и для нас. Без этого не было бы нашей коллекции, собранной за многие годы и ныне переданной в дар Русскому музею.
Коллекция петербургских собирателей братьев Ржевских // СПб., 2000. С. 7-10.
Эммануил Шляпоберский
Мои двоюродные братья Яков и Иосиф Ржевские
Мать моих двоюродных братьев Ида Ильинична Ржевская (до замужества Шлапоберская) (1891–1959 гг.) была старшим ребенком в большой семье сестрорецкого кузнеца, который вырастил и воспитал 10 детей. Она была высококвалифицированной портнихой. Например, до войны у нее шили верхние рубашки все участники джаза Утёсова. Она собирала вышивки ручной работы, но её коллекция пропала во время войны.
Ида Ильинична была очень общительным и жизнерадостным человеком. Её супруг Александр Абрамович был обычным служащим. По характеру он был довольно угрюмым и замкнутым человеком. У них с Идой Ильиничной было четыре сына. Старшим был Борис, 1916 года рождения, затем Лев (1920) и близнецы Яков и Иосиф (1922). Братья жили очень дружно, признавали авторитет старшего брата. Все они были очень способными и быстро обучались любому мастерству. Например, самостоятельно научились играть на струнных музыкальных инструментах и организовали семейный оркестр. Все они очень любили животных, всегда подкармливали бездомных кошек и собак. Борис после седьмого класса поступил в ФЗУ, после окончания которого работал токарем на заводе им. Сталина (теперь — Механический завод) и одновременно учился во ВТУЗе. Он очень любил книги и собирал их. Его коллекция тоже пропала в блокаду.
С началом войны Борис ушел в ополчение и погиб осенью 1941 года под Ленинградом. Лев погиб еще в 1936 году, неудачно спрыгнув с трамвая.
Яков и Иосиф были очень похожими друг на друга. Многие их не различали. Они учились в одном классе и сидели за одной партой. Пользуясь тем, что учителя их не различали, они облегчали себе приготовление устных домашних заданий. Яков готовил один предмет, Иосиф — другой. Когда их вызывали, то выходил отвечать тот, который подготовил данный предмет. Одна из учительниц об этом догадалась и стала вызывать сразу обоих.
Они окончили школу в 1940 году, но никуда не поступили. Яков, умевший хорошо фотографировать, устроился внештатным фотокорреспондентом в газету «Ленинградская правда». Несколько его фотографий городских пейзажей были опубликованы в газете. Иосиф уехал в Мурманск и почти год работал матросом на корабле.
С началом войны братья были призваны в армию. Иосифа направили в училище связи, которое ещё до блокады было эвакуировано. Закончив училище, он служил на радиолокационных станциях в Кронштадте, после снятия блокады — на станциях в прифронтовой полосе. В конце пятидесятых годов он демобилизовался в звании старшего лейтенанта.
Яков попал в пехоту. Воевал простым солдатом. Дважды был ранен. После второго тяжёлого ранения в 1943 году почти год лечился в тыловых госпиталях, затем был комиссован. К этому времени родители уже были в эвакуации в Казахстане (г. Карасук). Мать за полгода поставила Якова на ноги. Он пошёл работать фотографом. В 1944 году, после снятия блокады, семья вернулась в Ленинград.
Квартира их находилась на первом этаже в доме 32 по улице Чайковского. В квартире было две комнаты (примерно по 30 кв. метров), кухня, прихожая, ванная и коридор. Окно кухни выходило во двор, а окна из комнат — на улицу. Пол в квартире был на уровне тротуара. Поэтому окна в комнатах всегда были завешены плотными шторами. В квартире было печное отопление, и только в шестидесятых годах им установили батареи центрального отопления.
Яков устроился техником в институт «Гипрогор», который тогда занимался составлением проектов восстановления разрушенных войной городов. Поскольку Яков умел прилично рисовать и хорошо фотографировать, его бригада быстро и с минимальными затратами составляла проекты восстановления городов. Яков стал продвигаться по службе. Заочно он окончил строительный институт, стал дипломированным архитектором, затем был назначен руководителем группы. Знаю, что по проекту его группы была произведена реконструкция Выборгского дворца культуры в Ленинграде (на улице Комиссара Смирнова).
Однажды, ещё в 1944 году, Яков на барахолке (которая находилась на Обводном канале, где теперь автовокзал) купил небольшую картину маслом художника Дубовского. Зуд коллекционирования, тлевший в его душе, пробудился. С помощью средств мамы он приобрел несколько небольших картин. Он часто посещал комиссионные магазины, особенно на Невском проспекте напротив улицы Марата. Все свои деньги он тратил на приобретение картин. Затем к ним добавились часы, бронза, мебель.
Иосиф после демобилизации поступил на работу телевизионным мастером. Он стал активно помогать брату в его собирательстве. Однажды братья купили напольные часы, которые не ходили и требовали серьёзной реставрации. Они пригласили двух мастеров. Один мастер реставрировал корпус, а второй — механизм часов. Когда работа была закончена, и братья расплатились с мастерами, они убедились, что реставрация была проведена плохо. Братья решили реставрировать часы повторно собственными силами. Они пошли на учёбу к одному старому реставратору мебели, работали у него помощниками бесплатно, постигая все тонкости этой работы. Очень скоро они превзошли своего учителя и стали реставраторами мебели высочайшей квалификации. Иосиф к тому же научился хорошо работать по металлу. Все остальные часы он восстанавливал сам, и только в особых случаях он заказывал недостающие детали в мастерских. Я был свидетелем, как он целый день выпиливал недостающую часовую стрелку, которую по образцу сохранившейся минутной нарисовал Яков.
В 1959 году умерла их мать. Все работы по дому взял на себя отец, который пережил свою жену почти на десять лет. После смерти отца сначала Иосиф, а затем и Яков ушли с работы и полностью посвятили себя собирательству. Они не только собирали предметы антиквариата, но и изучали эти предметы, а также творчество и биографии их создателей, художественные приёмы и особенности работы этих мастеров. Они активно общались с другими коллекционерами, выставляли картины и скульптуры из своего собрания на государственных выставках, на выставках Кустодиева и даже за границей в Венеции и Лондоне (когда при посещении Горбачёвым Италии и Англии там устраивались выставки русского искусства).
У братьев не было ни жён, ни дач, ни машин. Они всю свою жизнь посвятили созданию своей коллекции. Несколько раз их пытались ограбить. Когда об этом и вообще об их коллекции стало известно в управлении культуры (не знаю — горкома партии или горисполкома), то над ними взяли шефство. Квартира была поставлена на сигнализацию. В правоохранительных органах были выделены люди, которые по первому же сигналу приезжали к ним. Так была предотвращена самая наглая попытка ограбления. Среди грабителей был человек в форме лейтенанта милиции. Грабители были задержаны и осуждены.
Управление культуры в начале семидесятых годов добилось выделения им новой квартиры в доме, пошедшем на капитальный ремонт (ул. Чайковского, 56). Яков, как архитектор, участвовал в составлении проекта ремонта их квартиры, высота потолка которой достигала 4,6 метра. Над прихожей, ванной и коридором было сделано перекрытие. Таким образом, у братьев получились дополнительные помещения для запасника и открытая антресоль для отдыха и экспозиции.
Осенью 1998 года умер Яков. Оправившись от потери брата, Иосиф стал думать о судьбе их собрания. Он съездил в Москву и посмотрел музей частных коллекций. Музей ему не понравился.
Вернувшись в Ленинград, он написал письмо М. Б. Пиотровскому, предлагая безвозмездно передать в дар Эрмитажу свою коллекцию при соблюдении двух условий:
1) чтобы собрание называлось именем братьев Ржевских;
2) чтобы оно экспонировалось компактно и никогда не разрознивалось.
Иосиф долго ждал ответа. Ответ так и не был получен. Ясно, что подчинённые Пиотровского ему просто не доложили о письме. Тогда Иосиф написал письмо В. А. Гусеву с таким же предложением. Через несколько дней к нему был прислан искусствовед, который осмотрел собрание и доложил Гусеву. Сразу же после этого пришли юристы, был составлен договор дарения. После подписания договора всё собрание было вывезено в музей. В квартире остались голые стены. Иосиф купил себе топчан для спанья и три табуретки.
Два года работники музея и Иосиф трудились над созданием экспозиции и составлением каталога коллекции.
В феврале 2001 года галерея Ржевских была торжественно открыта и стала доступной для обозрения всеми желающими.
Нужно сказать, что за время подготовки экспозиции Иосиф купил и передал в музей два ценных экспоната: женский портрет XVIII века работы неизвестного художника и каминные часы. За период от открытия экспозиции в 2001 году и до своей смерти в апреле 2008 года Иосиф купил, отреставрировал и передал в музей много ценных экспонатов. Музей стал для него вторым домом.
В последние годы жизни Иосиф сильно болел. Музей проявлял отеческую заботу о его здоровье. Несколько раз он лежал в отдельной дорогостоящей палате (за счёт музея) на обследовании и лечении. В конце 2007 года у него случился инсульт, он потерял дар речи. После выписки из больницы Иосиф отказался от предложения музея выделить ему домработницу. Он обслуживал себя сам. В январе 2008 года на него прямо на улице было совершено нападение. Иосифа ударили, и он потерял сознание. Об этом происшествии музею известно больше, чем мне. И вновь музей проявил свою заботу: Иосифа поместили в платную палату и обеспечили круглосуточной сиделкой, которая одевала, умывала и кормила его (самостоятельно есть он не мог). После трехмесячного пребывания в больнице его отвезли домой и наняли сиделку, которая неотлучно находилась при нём.
27 апреля 2008 года Иосиф умер. К сожалению, я не смог присутствовать на кремации и захоронении, так как 18 апреля у меня случился инсульт, и я более полугода провёл в больнице и на лечении дома.
Все расходы по организации похорон Иосифа взял на себя музей.
Считаю своим долгом, пока я жив, по мере своих сил и возможностей рассказывать людям о жизненном подвиге моих двоюродных братьев, которые собрали и оставили людям такое прекрасное собрание, а также о выдающейся роли музея в организации экспозиции, поддержании её в таком прекрасном состоянии и заботе об Иосифе в последние годы его жизни.
Эммануил Шляпоберский,
С.-Петербург, 2010 г. (http://emmy-spb.narod.ru/br.html)
И.А.Ржевский. Из истории нашего собирательства
Мать, Ида Ильинична Ржевская, урожденная Шлапоберская, родилась в Разливе, что в 30 км от Санкт-Петербурга, в семье кузнеца, который держал кузницу и каретную мастерскую.
По воспоминаниям матери, ее отец отличался большим трудолюбием и слыл на всю округу отменным мастером. Так, генерал-губернатор Санкт-Петербурга доверял ковать своих лошадей только Илье Григорьевичу, для чего гнали лошадей из Петербурга в Разлив.
По окончании школы мать была определена в одну из модных мастерских дамского платья в Петербурге. Получив высокопрофессиональную подготовку, накопив необходимый опыт и знания для самостоятельной работы, мать открыла в середине 1910-х годов на Вознесенском проспекте собственную мастерскую. Она обладала природным художественным вкусом и определенной фантазией, и это позволяло ей создавать модели одежды, которые пользовались успехом у заказчиц. Получала она также заказы от известных петербургских салонов на отдельные виды работ, в которых ее искусные мастерицы достигли совершенства. Очень часто заказы поступали от фирмы „Госпожа Ольга“.
В это время мать начинает свою собирательскую деятельность. Основной интерес тогда она проявляла к различным изделиям из тканей, кружев, вышивке, к фурнитуре одежды.
Отец наш, Александр Абрамович, был „книжник“ и с давних времен интересовался старинными книгами по русской литературе. К 1930-м годам он собрал хорошую библиотеку.
К концу 1930-х годов увлекся собирательством старший брат Борис Александрович. Откладывая деньги от зарплаты, он стал собирать рисунки и недорогие картины русских художников.
В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, Борис Александрович, работая инженером на Металлическом заводе, имел „бронь“, но, повинуясь своему долгу – долгу гражданина и честного человека, вместе с группой рабочих своего цеха ушел добровольцем на фронт в формируемую тогда 286 особую пехотную дивизию, укомплектованную исключительно из членов партии. Дивизия после формирования была брошена в район Шлиссельбурга, где шли тяжелые бои с немецкими войсками. В августе 1941 года, в ходе боевых действий, Борис Александрович погиб.
Мой брат-близнец Яков Александрович (1922-1998) также ушел добровольцем на фронт. В конце июля 1941 года в боях под Гатчиной он был тяжело ранен. Это было его первое тяжелое ранение на войне.
Я в начале июля 1941 года был направлен в военное училище, которое закончил через год по специальности „воздушная радиоразведка“.
В тяжелое время блокады родители, изнуренные голодом, больные, эвакуировались, оставив все свое имущество, все собрание. Вернувшись из эвакуации в 1945 году, они застали пустую квартиру: все было расхищено. Больше всего мать сожалела, что не взяла с собой в эвакуацию, не смогла сохранить давний подарок – великолепное платье, по каким-то причинам в свое время не востребованное неизвестной титулованной особой и подаренное матери в 1917 году „Госпожой Ольгой“. Платье было сказочной красоты.
С тяжелыми, незаживающими ранами вернулся домой мой брат, солдат-окопник, Яков Александрович. Долго болел, трудно поправлялся, но домашние условия, забота и уход матери помогли выздоровлению. По мере того как улучшалось состояние здоровья, все чаще вспоминались брату его прежняя жизнь, короткий период собирательства, первые приобретения, которые прекратились с началом войны и уходом на фронт. В сентябре 1945 года, выйдя в первый раз после болезни на прогулку, Яков Александрович вернулся домой с покупкой – этюдом Дубовского. Эта покупка положила начало его послевоенному собирательству.
К концу 1950-х годов, уволившись из армии, я вернулся домой. К моему приезду брат собрал небольшую и вполне приличную коллекцию. Я разделял увлечения брата. Его идея „работать“ на одну общую коллекцию, для чего сложить наши усилия и средства, была мной принята. Так началось наше совместное собирательство. Но в нашем партнерстве брат всегда был главным авторитетом в вопросах подбора произведений искусства и формирования коллекции.
1940–1950-е годы были благоприятным временем для собирательства, но средств для этого было недостаточно: брат заканчивал институт, родители не работали по возрасту. Кроме того, не было опыта и необходимых знаний. По мере приобретения знаний и роста возможностей собирательство пошло живее, коллекция стала пополнятся значительными и интересными вещами.
В конце 1960-х годов мы с братом решили попробовать себя в реставрации антикварной мебели, так как работа мастеров-реставраторов по качеству исполнения нас не удовлетворяла, над ними нужен был постоянный контроль, что влекло за собой постоянные переделки. Это не могло не вызвать взаимного недовольства. Так мы отказались от услуг мастеров и перешли на собственную реставрацию. Начинали с простейших мелких работ, постепенно набираясь опыта, стали выполнять более сложные работы, достигнув в реставрации профессионализма.
Время для собирательства мебели было благоприятным. В моду входила полированная мебель из древесно-стружечной плиты. Старая добротная мебель, в том числе старинная, была не в моде. Комиссионные магазины были забиты старинной мебелью. Повсюду на дворовых свалках, которые мы ежедневно обходили, можно увидеть брошенную старинную мебель. Несколько уникальных предметов мебели, подобранных нами в то время, мы с братом отреставрировали, и они находятся по сей день в нашем собрании. Много старинной мебели приобрели у нас провинциальные музеи.
Это были поистине скорбные дни для русского антиквариата, сравнимые разве что с днями блокады, когда, спасаясь от холода, сжигали все, что горело, включая редчайшую мебель.
В заключение хотелось подчеркнуть роль матери в нашем художественном воспитании. Она занималась с нами с малых лет, стараясь научить нас понимать и любить подлинную красоту. Ее собирательство стало в дальнейшем примером и для нас. Без этого не было бы нашей коллекции, собранной за многие годы и ныне переданной в дар Русскому музею.
Коллекция петербургских собирателей братьев Ржевских // СПб., 2000. С. 7-10.
Эммануил Шляпоберский
Мои двоюродные братья Яков и Иосиф Ржевские
Мать моих двоюродных братьев Ида Ильинична Ржевская (до замужества Шлапоберская) (1891–1959 гг.) была старшим ребенком в большой семье сестрорецкого кузнеца, который вырастил и воспитал 10 детей. Она была высококвалифицированной портнихой. Например, до войны у нее шили верхние рубашки все участники джаза Утёсова. Она собирала вышивки ручной работы, но её коллекция пропала во время войны.
Ида Ильинична была очень общительным и жизнерадостным человеком. Её супруг Александр Абрамович был обычным служащим. По характеру он был довольно угрюмым и замкнутым человеком. У них с Идой Ильиничной было четыре сына. Старшим был Борис, 1916 года рождения, затем Лев (1920) и близнецы Яков и Иосиф (1922). Братья жили очень дружно, признавали авторитет старшего брата. Все они были очень способными и быстро обучались любому мастерству. Например, самостоятельно научились играть на струнных музыкальных инструментах и организовали семейный оркестр. Все они очень любили животных, всегда подкармливали бездомных кошек и собак. Борис после седьмого класса поступил в ФЗУ, после окончания которого работал токарем на заводе им. Сталина (теперь — Механический завод) и одновременно учился во ВТУЗе. Он очень любил книги и собирал их. Его коллекция тоже пропала в блокаду.
С началом войны Борис ушел в ополчение и погиб осенью 1941 года под Ленинградом. Лев погиб еще в 1936 году, неудачно спрыгнув с трамвая.
Яков и Иосиф были очень похожими друг на друга. Многие их не различали. Они учились в одном классе и сидели за одной партой. Пользуясь тем, что учителя их не различали, они облегчали себе приготовление устных домашних заданий. Яков готовил один предмет, Иосиф — другой. Когда их вызывали, то выходил отвечать тот, который подготовил данный предмет. Одна из учительниц об этом догадалась и стала вызывать сразу обоих.
Они окончили школу в 1940 году, но никуда не поступили. Яков, умевший хорошо фотографировать, устроился внештатным фотокорреспондентом в газету «Ленинградская правда». Несколько его фотографий городских пейзажей были опубликованы в газете. Иосиф уехал в Мурманск и почти год работал матросом на корабле.
С началом войны братья были призваны в армию. Иосифа направили в училище связи, которое ещё до блокады было эвакуировано. Закончив училище, он служил на радиолокационных станциях в Кронштадте, после снятия блокады — на станциях в прифронтовой полосе. В конце пятидесятых годов он демобилизовался в звании старшего лейтенанта.
Яков попал в пехоту. Воевал простым солдатом. Дважды был ранен. После второго тяжёлого ранения в 1943 году почти год лечился в тыловых госпиталях, затем был комиссован. К этому времени родители уже были в эвакуации в Казахстане (г. Карасук). Мать за полгода поставила Якова на ноги. Он пошёл работать фотографом. В 1944 году, после снятия блокады, семья вернулась в Ленинград.
Квартира их находилась на первом этаже в доме 32 по улице Чайковского. В квартире было две комнаты (примерно по 30 кв. метров), кухня, прихожая, ванная и коридор. Окно кухни выходило во двор, а окна из комнат — на улицу. Пол в квартире был на уровне тротуара. Поэтому окна в комнатах всегда были завешены плотными шторами. В квартире было печное отопление, и только в шестидесятых годах им установили батареи центрального отопления.
Яков устроился техником в институт «Гипрогор», который тогда занимался составлением проектов восстановления разрушенных войной городов. Поскольку Яков умел прилично рисовать и хорошо фотографировать, его бригада быстро и с минимальными затратами составляла проекты восстановления городов. Яков стал продвигаться по службе. Заочно он окончил строительный институт, стал дипломированным архитектором, затем был назначен руководителем группы. Знаю, что по проекту его группы была произведена реконструкция Выборгского дворца культуры в Ленинграде (на улице Комиссара Смирнова).
Однажды, ещё в 1944 году, Яков на барахолке (которая находилась на Обводном канале, где теперь автовокзал) купил небольшую картину маслом художника Дубовского. Зуд коллекционирования, тлевший в его душе, пробудился. С помощью средств мамы он приобрел несколько небольших картин. Он часто посещал комиссионные магазины, особенно на Невском проспекте напротив улицы Марата. Все свои деньги он тратил на приобретение картин. Затем к ним добавились часы, бронза, мебель.
Иосиф после демобилизации поступил на работу телевизионным мастером. Он стал активно помогать брату в его собирательстве. Однажды братья купили напольные часы, которые не ходили и требовали серьёзной реставрации. Они пригласили двух мастеров. Один мастер реставрировал корпус, а второй — механизм часов. Когда работа была закончена, и братья расплатились с мастерами, они убедились, что реставрация была проведена плохо. Братья решили реставрировать часы повторно собственными силами. Они пошли на учёбу к одному старому реставратору мебели, работали у него помощниками бесплатно, постигая все тонкости этой работы. Очень скоро они превзошли своего учителя и стали реставраторами мебели высочайшей квалификации. Иосиф к тому же научился хорошо работать по металлу. Все остальные часы он восстанавливал сам, и только в особых случаях он заказывал недостающие детали в мастерских. Я был свидетелем, как он целый день выпиливал недостающую часовую стрелку, которую по образцу сохранившейся минутной нарисовал Яков.
В 1959 году умерла их мать. Все работы по дому взял на себя отец, который пережил свою жену почти на десять лет. После смерти отца сначала Иосиф, а затем и Яков ушли с работы и полностью посвятили себя собирательству. Они не только собирали предметы антиквариата, но и изучали эти предметы, а также творчество и биографии их создателей, художественные приёмы и особенности работы этих мастеров. Они активно общались с другими коллекционерами, выставляли картины и скульптуры из своего собрания на государственных выставках, на выставках Кустодиева и даже за границей в Венеции и Лондоне (когда при посещении Горбачёвым Италии и Англии там устраивались выставки русского искусства).
У братьев не было ни жён, ни дач, ни машин. Они всю свою жизнь посвятили созданию своей коллекции. Несколько раз их пытались ограбить. Когда об этом и вообще об их коллекции стало известно в управлении культуры (не знаю — горкома партии или горисполкома), то над ними взяли шефство. Квартира была поставлена на сигнализацию. В правоохранительных органах были выделены люди, которые по первому же сигналу приезжали к ним. Так была предотвращена самая наглая попытка ограбления. Среди грабителей был человек в форме лейтенанта милиции. Грабители были задержаны и осуждены.
Управление культуры в начале семидесятых годов добилось выделения им новой квартиры в доме, пошедшем на капитальный ремонт (ул. Чайковского, 56). Яков, как архитектор, участвовал в составлении проекта ремонта их квартиры, высота потолка которой достигала 4,6 метра. Над прихожей, ванной и коридором было сделано перекрытие. Таким образом, у братьев получились дополнительные помещения для запасника и открытая антресоль для отдыха и экспозиции.
Осенью 1998 года умер Яков. Оправившись от потери брата, Иосиф стал думать о судьбе их собрания. Он съездил в Москву и посмотрел музей частных коллекций. Музей ему не понравился.
Вернувшись в Ленинград, он написал письмо М. Б. Пиотровскому, предлагая безвозмездно передать в дар Эрмитажу свою коллекцию при соблюдении двух условий:
1) чтобы собрание называлось именем братьев Ржевских;
2) чтобы оно экспонировалось компактно и никогда не разрознивалось.
Иосиф долго ждал ответа. Ответ так и не был получен. Ясно, что подчинённые Пиотровского ему просто не доложили о письме. Тогда Иосиф написал письмо В. А. Гусеву с таким же предложением. Через несколько дней к нему был прислан искусствовед, который осмотрел собрание и доложил Гусеву. Сразу же после этого пришли юристы, был составлен договор дарения. После подписания договора всё собрание было вывезено в музей. В квартире остались голые стены. Иосиф купил себе топчан для спанья и три табуретки.
Два года работники музея и Иосиф трудились над созданием экспозиции и составлением каталога коллекции.
В феврале 2001 года галерея Ржевских была торжественно открыта и стала доступной для обозрения всеми желающими.
Нужно сказать, что за время подготовки экспозиции Иосиф купил и передал в музей два ценных экспоната: женский портрет XVIII века работы неизвестного художника и каминные часы. За период от открытия экспозиции в 2001 году и до своей смерти в апреле 2008 года Иосиф купил, отреставрировал и передал в музей много ценных экспонатов. Музей стал для него вторым домом.
В последние годы жизни Иосиф сильно болел. Музей проявлял отеческую заботу о его здоровье. Несколько раз он лежал в отдельной дорогостоящей палате (за счёт музея) на обследовании и лечении. В конце 2007 года у него случился инсульт, он потерял дар речи. После выписки из больницы Иосиф отказался от предложения музея выделить ему домработницу. Он обслуживал себя сам. В январе 2008 года на него прямо на улице было совершено нападение. Иосифа ударили, и он потерял сознание. Об этом происшествии музею известно больше, чем мне. И вновь музей проявил свою заботу: Иосифа поместили в платную палату и обеспечили круглосуточной сиделкой, которая одевала, умывала и кормила его (самостоятельно есть он не мог). После трехмесячного пребывания в больнице его отвезли домой и наняли сиделку, которая неотлучно находилась при нём.
27 апреля 2008 года Иосиф умер. К сожалению, я не смог присутствовать на кремации и захоронении, так как 18 апреля у меня случился инсульт, и я более полугода провёл в больнице и на лечении дома.
Все расходы по организации похорон Иосифа взял на себя музей.
Считаю своим долгом, пока я жив, по мере своих сил и возможностей рассказывать людям о жизненном подвиге моих двоюродных братьев, которые собрали и оставили людям такое прекрасное собрание, а также о выдающейся роли музея в организации экспозиции, поддержании её в таком прекрасном состоянии и заботе об Иосифе в последние годы его жизни.
Эммануил Шляпоберский,
С.-Петербург, 2010 г. (http://emmy-spb.narod.ru/br.html)
