Симон Ушаков неоднократно обращался к теме Ветхозаветной Троицы, однако до нашего времени дошла лишь одна крупная икона его работы с таким изображением. Второе монументальное произведение на эту тему он написал в 1677 году совместно с Никитой Павловцем (МГОМЗ).
Образ Троицы Ветхозаветной воплощает основополагающий догмат христианской религии, согласно которому Бог един в трех Лицах – Отца, Сына и Святого Духа.
В Ветхом Завете повествуется о том, как столетнему праведному старцу, праотцу Аврааму, явился Бог в виде трех странников-ангелов. Авраам и Сарра угощают путников под дубом Мамврийским. Ангелы предрекают им рождение сына Исаака.
Художник стремился избавиться от условных канонов иконописного изображения, достичь объемности, телесности фигур и лиц. Перспективное построение композиции напоминает архитектурные фоны картин эпохи Возрождения. Здесь формы "палат" напоминают картины П. Веронезе, а иконография восходит к рублевской "Троице". Однако это произведение не несет той высокой одухотворенности, что была присуща созданиям Андрея Рублева. Ангелы здесь выглядят вполне живыми существами, а стол с чашей – символ таинства жертвы искупления – превратился в обычный натюрморт.
Уникальная особенность иконы состоит в изображении ордерных палат. Вопрос об их иконографическом источнике был отчасти решен Н. П. Сычевым, указавшим в качестве их опосредованного прообраза архитектурные фантазии на картине Паоло Веронезе «Пир у Левия-мытаря» (Галерея Академии, Венеция). Городской вид в правой части полотна связан с портиком на иконе Русского музея через промежуточные иконографические звенья. Вероятно, в их числе была гравюра из иллюстрированной Библии Мериана, в которой на листе с пророком и царем Давидом, играющим на арфе, на дальнем плане видна аналогичная «ведута».
В колорите иконы гармонично сочетаются белый, красный и бежевый, коричневато-зеленые и темно-зеленые, золото и серебро, обогащенные сиреневым и красным лаками. Важную роль играют розовый и лиловый, использованные в живописи одеяний и крыльев ангелов. Сами крылья производят необычное впечатление благодаря «живоподобной» трактовке перьев со стержнем и бородками, прописанными золотом или серебром, а также отсутствию подпапоротков. Такое изображение крыльев можно встретить и в других работах Симона Ушакова, например на Царских вратах 1672 года из соборного храма Чудова монастыря (Музеи Московского Кремля). Наряду с белыми палатами, виднеющимися в проеме арки, и белой скатертью самыми светлыми пятнами в композиции являются лики в обрамлении пышных мягких кудрей. В волосы ангелов вплетены тонкие розовые ленты. В узнаваемой ушаковской манере написаны глаза и губы небесных вестников. За счет многослойного письма Симон Ушаков достиг впечатления трехмерности формы, рельефности объема. При этом каждому ангелу придан индивидуальный облик.
П. В. Западалова // Осень русского Средневековья. СПб. 2018. С. 72.
Остается неизвестным, для какого храма предназначалась икона, но мы знаем имя ее заказчика. Установлено, что Николай Николетта был греком, выходцем из города Янина, приезжал в Москву «с окупными русскими полоняниками» и всяким товаром, а в 1679 году навсегда переселился в столицу Московского царства.
У нижней границы средника по центру белилами надпись: [В лето от Адама 7180, от Рождества Христова 1671, октября 16, радением царского мастера именем Пимен Федоров, по прозванию Симон Ушаков, в граде Москве. Тщанием и коштом Николая Евстафиева Николеты] (приведена в переводе Б. Л. Фонкича). Вторая надпись на русском языке: «За упокои схимника Филарета, схим(ника) Савватия, схим(ника) Сергиа».
Раскрыта в 1926–1927 в ГРМ И. Я. Челноковым, в 1936 Я. В. Сосиным.
Иконописец, царский изограф. Начал работать в Оружейной палате в 1648, в числе мастеров серебряной палаты, с 1664 возглавил иконописную палату. Расписывал храмы и создавал книжные миниатюры, был гравером, писал парсуны (портреты). Теоретик искусства, автор трактата по иконописи "Слово к люботщателям иконного писания", где подчеркивалась художественная, эстетическая сторона иконы. Стоял во главе движения, которое вело к разрыву с древнерусской иконописной традицией. Первым среди русских иконописцев пытался освоить приемы западноевропейской живописи – объемную моделировку формы и прямую перспективу.
Симон Ушаков неоднократно обращался к теме Ветхозаветной Троицы, однако до нашего времени дошла лишь одна крупная икона его работы с таким изображением. Второе монументальное произведение на эту тему он написал в 1677 году совместно с Никитой Павловцем (МГОМЗ).
Образ Троицы Ветхозаветной воплощает основополагающий догмат христианской религии, согласно которому Бог един в трех Лицах – Отца, Сына и Святого Духа.
В Ветхом Завете повествуется о том, как столетнему праведному старцу, праотцу Аврааму, явился Бог в виде трех странников-ангелов. Авраам и Сарра угощают путников под дубом Мамврийским. Ангелы предрекают им рождение сына Исаака.
Художник стремился избавиться от условных канонов иконописного изображения, достичь объемности, телесности фигур и лиц. Перспективное построение композиции напоминает архитектурные фоны картин эпохи Возрождения. Здесь формы "палат" напоминают картины П. Веронезе, а иконография восходит к рублевской "Троице". Однако это произведение не несет той высокой одухотворенности, что была присуща созданиям Андрея Рублева. Ангелы здесь выглядят вполне живыми существами, а стол с чашей – символ таинства жертвы искупления – превратился в обычный натюрморт.
Уникальная особенность иконы состоит в изображении ордерных палат. Вопрос об их иконографическом источнике был отчасти решен Н. П. Сычевым, указавшим в качестве их опосредованного прообраза архитектурные фантазии на картине Паоло Веронезе «Пир у Левия-мытаря» (Галерея Академии, Венеция). Городской вид в правой части полотна связан с портиком на иконе Русского музея через промежуточные иконографические звенья. Вероятно, в их числе была гравюра из иллюстрированной Библии Мериана, в которой на листе с пророком и царем Давидом, играющим на арфе, на дальнем плане видна аналогичная «ведута».
В колорите иконы гармонично сочетаются белый, красный и бежевый, коричневато-зеленые и темно-зеленые, золото и серебро, обогащенные сиреневым и красным лаками. Важную роль играют розовый и лиловый, использованные в живописи одеяний и крыльев ангелов. Сами крылья производят необычное впечатление благодаря «живоподобной» трактовке перьев со стержнем и бородками, прописанными золотом или серебром, а также отсутствию подпапоротков. Такое изображение крыльев можно встретить и в других работах Симона Ушакова, например на Царских вратах 1672 года из соборного храма Чудова монастыря (Музеи Московского Кремля). Наряду с белыми палатами, виднеющимися в проеме арки, и белой скатертью самыми светлыми пятнами в композиции являются лики в обрамлении пышных мягких кудрей. В волосы ангелов вплетены тонкие розовые ленты. В узнаваемой ушаковской манере написаны глаза и губы небесных вестников. За счет многослойного письма Симон Ушаков достиг впечатления трехмерности формы, рельефности объема. При этом каждому ангелу придан индивидуальный облик.
П. В. Западалова // Осень русского Средневековья. СПб. 2018. С. 72.
Остается неизвестным, для какого храма предназначалась икона, но мы знаем имя ее заказчика. Установлено, что Николай Николетта был греком, выходцем из города Янина, приезжал в Москву «с окупными русскими полоняниками» и всяким товаром, а в 1679 году навсегда переселился в столицу Московского царства.
У нижней границы средника по центру белилами надпись: [В лето от Адама 7180, от Рождества Христова 1671, октября 16, радением царского мастера именем Пимен Федоров, по прозванию Симон Ушаков, в граде Москве. Тщанием и коштом Николая Евстафиева Николеты] (приведена в переводе Б. Л. Фонкича). Вторая надпись на русском языке: «За упокои схимника Филарета, схим(ника) Савватия, схим(ника) Сергиа».
Раскрыта в 1926–1927 в ГРМ И. Я. Челноковым, в 1936 Я. В. Сосиным.
Synonymous with an important period in the history of Muscovite painting in the seventeenth century and the activities of the Armoury icon-painting workshop. Began working at the Armoury as a silversmith (1648). Following his appointment as royal icon-painter (1664), took over as head of the icon-painting section and remained there until his death (1686). An engraver and icon-painter, he also decorated the interiors of churches and created book miniatures. Painted parsuni (portraits) of Tsar Alexis Mikhailovich, decorated palace fittings, compiled an album entitled Alphabet of the Arts and wrote a treatise on icon-painting. First in the history of Russian icon-painting to employ such devices of West European art as volumetric modelling of form and perspective.
